Александр Вертинский. Единственный.

23. декабря 2011 | От | Категория: правда

Детство мое протекало в большом дворе, где я все лето играла с соседскими детьми, а взрослые – по-разному соседствовали. На мансарде проживала выпускница Института благородных девиц царских времен с отцом, потерявшим разум из-за революционных бурь. И хотя он был офицером царской армии, из-за своего недуга не был репрессирован. Его дочь питала ко мне слабость, покупала игрушки, сладости, учила стишкам.

«Ваши пальцы пахнут ладаном…»

Она всегда что-то напевала и среди понятных, доступных для моего возраста песен, звучала одна, для меня тогда загадочная: «Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль…». Я быстро усвоила мотив, но слова меня озадачивали – что это за «ладан», чем он пахнет, и как это в ресницах может «спать печаль»?

В 1934 году, после продажи Китайско-Восточной железной дороги, все русские, проживавшие в Харбине, были насильно переселены в Советский Союз и расселены по разным городам. В наш двор, в одну из освободившихся хибарок, поселили семью – мужа и жену из Харбина. Их имущество – утварь, одежда отличалась от нашего быта и экипировки, как имущество нищей Золушки от роскошеств принцессы. У них потрясало все: обувь, к слову качественные аналоги есть в интернет-магазине parpara.com, одежда, галантерея, парфюмерия, но самое главное, у них был настоящий патефон. И как-то, проходя мимо окон, я обомлела от неожиданности: оттуда звучала знакомая мне песня. Пел мужчина с каким-то удивительно необычным тембром голоса, в своеобразной манере: «Ваши пальцы пахнут ладаном…». И что-то меня приворожило в этом исполнении, по-новому открыло мне знакомую ранее песню.

Имя Александра Вертинского я видела на старых нотах, даже не предполагая, что он певец, думала, что автор песен. Портреты его были необычными: странный грим, жабо Пьеро, экстравагантная одежда. Песни, с которыми я познакомилась по соседским пластинкам, хоть и исполнялись не сильным вокальным, а слегка даже гнусавым голосом, обладали каким-то завораживающим свойством. Своим исполнением – четкостью и значительностью подачи текста, удивительными эпитетами, сравнениями, они вводили в мир чужих переживаний, отличавшихся от нашей действительности, в иную сферу, где с глубочайшей печалью, грустью и тоской соседствовали безудержное веселье, удаль, неподражаемая влюбленность. Конечно, увидеть артиста было неосуществимым абсурдом – он проживал за «железным занавесом», приравнивался к отпетым врагам и предателям страны социализма, и репертуар его был запрещен. И хоть далеко не в каждом дворе звучал патефон с записями Вертинского, но все же весть о нем по каким-то неведомым каналам проникала в страну, увеличивая число его поклонников.

Вскоре я узнала, что песня «Ваши пальцы пахнут ладаном…», посвящена знаменитой артистке Вере Холодной. Была также популярна его песня, посвященная польской принцессе Ирэн, в которую он был влюблен. Ее очарование и прелесть, нрав и капризы, женственность, Вертинский воспевал как поэт высокого дарования:

«Я безумно боюсь золотистого плена
ваших медно-змеиных волос,
я влюблен в это тонкое имя Ирэна
и в следы ваших слез.
Разве можно забыть эти детские плечи,
этот горький заплаканный рот?
И акцент вашей польско-изысканной речи
и ресниц утомленный полет?
А крылатые брови, а лоб Беатриче,
а весна в повороте лица…
О, как трудно мне жить в этом мире приличий,
о как трудно любить без конца…».

«Кокаином распятая в темных бульварах Москвы»

Александр Вертинский родился в Киеве напротив Золотых ворот в 1889 году. Этот дом отмечен памятной доской. Время его молодости выпало на годы Первой мировой войны. Он вернулся с фронта, где был на передовой в качестве простого санитара, и столкнулся с поразившим его контрастом между фронтом и тылом. Он увидел незнакомую Родину, с инвалидами на костылях, голодных людей простаивающих за куском хлеба в длинных очередях. А рядом с этим новая буржуазия проводила жизнь в роскошных ресторанах с кокаином. Вертинский написал песню о жертвах тех времен, о кокаинеточке — «кокаином распятой в темных бульварах Москвы». Выступал он в Театре миниатюр, в костюме Пьеро, был автором текста и музыки большинства исполняемых песен, которые называли «интимными». Пел в Одессе, Севастополе, а в 1918 году погрузился на пароход и оказался в Константинополе.

С того времени началась его долгая и трудная жизнь на чужбине среди русских эмигрантов, где были представители знати, потерявшие состояние, сомнительные дельцы и аферисты. В своих мемуарах он напишет, что, начиная с Константинополя и заканчивая Шанхаем, прошел длинную жизнь эмигранта с взлетами и падениями, унижениями, обидами, грубостью. И считал это возмездием за то, что покинул Родину.

…Без Родины

Из Турции он перебрался в Бессарабию, где тогда было много русских. Выступая по ресторанам, под стук вилок и ножей, у него пропадало то, что ему было присуще – тонкость исполнения. Когда в 1923 году Вертинскому помогли перебраться в Польшу, его там восторженно приняла публика и пресса. Он буквально покорил поляков своей знаменитой «Принцессой Ирэн», имевшей потрясающий успех.

Затем были Вена, Париж, который восхитил певца. Он пришелся по душе парижанам, как и многие русские знаменитости: Шаляпин, Сергей Лифарь, блистательный Рахманинов. В престижном заведении «Казанова», где бывали сливки общества – принцы и короли, ротшильды, знаменитые Чарли Чаплин, Мэри Пикфольд, Марлен Дитрих, Вертинский выступал с огромным успехом.

Позже он напишет в своих мемуарах не только о роскошной жизни Парижа, своем общении с величайшей мировой элитой, но также о кабаках и публичных домах, где собирались любители острых ощущений и даже преступный мир. Соприкасаясь с различными кругами общества, его сливками и отбросами, Вертинский всегда оставался самим собой. Он сохранял удивительную интеллигентность и аристократизм, хотя воспитывался в семье простого железнодорожника.

Затем были Германия, Америка, Китай. Но его никогда не покидала мечта вернуться на Родину. А вот Родина его не принимала. И только в 1943 году, в самый разгар войны ему разрешили вернуться в голодную, холодную и неуютную Москву. Это было время, когда «отец народов» допустил послабление к религии и культуре.
Несмотря на строгость цензуры, Вертинскому, с его особым репертуаром, в котором не было идейных взлетов, все же разрешили концертировать по Советскому Союзу. Но, без афиш, без анонсов и без объявлений. Потому, совершенно непонятно, каким образом публика узнавала о его концертах, ведь билеты достать было очень сложно.

…Что в голосе моем?

Помню, когда Вертинский выступал в Москве, в зале Чайковского, причем без единой афиши, была такая огромная толпа желающих попасть на концерт, что порядок наводила конная милиция. Один из первых визитеров артиста, когда тот еще жил в гостинице, был Эль-Регистан, — один из создателей Гимна СССР. Он рассказывал мне о его молодой жене, изысканной грузинке с бровями, как две ниточки. Он же помог мне осуществить мечту – попасть на концерт Вертинского.

В переполненном зале, волнуясь, я ожидала с любопытством певца, большая часть репертуара которого мне уже была знакома. Он вышел без развязности и реверансов, не улыбчивый, сосредоточенный, в безупречно строгом черном вечернем костюме. А с ним вместе вышел его аккомпаниатор Михаил Брохес, о котором поговаривали, будто он приставлен к певцу в качестве осведомителя. Знакомые издавна песни в исполнении Вертинского производили неописуемое впечатление. Он, как никто, умел преподнести смысл, сюжет, и настроение. И делал это чрезвычайно скупыми средствами — лаконичным, но выразительным жестом, скупой, но впечатляющей мимикой.

Вертинский говорил, что у него нет голоса. И он был прав. У него был тембр чуть с гнусавинкой, он грассировал, но это не мешало певцу восхищать публику неповторимостью исполнения, мастерством и своеобразием стиля.

Большинство песен, написанных самим Вертинским, отличались скупостью фортепианного сопровождения, без бравурных аккордов и беглых пассажей. Его песни напоминали маленькие новеллы, рассказики, в которых не было лишних слов. А благодаря Брохесу каждый звук рояля был дополнением к тексту. Певец вводил в мир незнакомых поэтических, гротесковых, ностальгических настроений, без малейшего намека на пошлость.

Дубликатов нет

Его «Маленькая балерина», которая «всегда мила, всегда мила, и скажет больше пантомима, чем я сама…», очаровывала зрителей. Вертинский сопровождал песню движениями рук, имитирующими танец. И, на мой взгляд, певец, которого считали исполнителем «интимных» песен, был вне жанра. Он был неповторим и неподражаем, как Ив Монтан. С их уходом – ушло и дарование.

Были певцы, перепевающие его песни, театры до сих пор ставят о нем спектакли, в частности, в Киевском театре Леси Украинки, есть подобная постановка. А после смерти артиста Брохес ездил с его репертуаром и давал концерты, зная все нюансы мастера в совершенстве. Но никто и никогда не в состоянии воссоздать мастерство Александра Вертинского, с его душой, его мастерством и изысканным шармом. Он занял достойное место в искусстве.

В свое время актер снялся в фильмах «Заговор обреченных» и «Анна на шее», удивляя своих коллег изысканностью манер, тактичностью, пунктуальностью и особой точностью жеста. За это даже был отмечен Сталинской премией.

Он прожил на Родине 14 лет, хотел ее видеть только в розовых тонах, никогда не хулил, хотя времена были разные и сопутствовали не всегда безупречные обстоятельства. А еще стойко переносил оскорбления. К примеру, в Киеве, в театре музкомедии, во время его выступления, подвыпивший офицер крикнул с галерки: «Сашка, расскажи, за сколько родину продал!». Актер сделал вид, что не услышал.

Вертинский был счастлив со своей семьей, своими дочерьми, о которых с внутренним ликованием пел: «У меня родились ангелята». Последний раз я слушала его в Львове, на сцене оперного театра. Билетов, как всегда, не было, и дирекция театра пропустила меня на галерку. И было поразительно то, что, не пользуясь микрофоном, он доносил на такое расстояние не только свое мастерство — была слышна каждая нота и каждое слово. А такое происходит только тогда, когда большое актерское дарование сопутствует с приобретенным высоким мастерством, глубоко сопереживает тому, о чем поет, о чем рассказывает в песне. И под силу это только большим мастерам, к которым и принадлежал Александр Вертинский.

Тамара АВЕТИСЯН

Комментирование закрыто.